Главная    Анонсы    Музыка    Литература    Нигдея    Контакты    Спасибо    Поиск

Сольное творчество

Изначально сочинение песен было "для группы". Песни сочинялись сразу с прицелом на звучание в коллективе, в котором я на тот момент участвовал. Это предъявляло определённые требования и к стилю музыки и к текстам, которые часто несли функцию "смыслового наполнителя" и самостоятельного художественного веса просто не имели. Но постепенно стало возникать желание написать песню без всяких условий, без оглядки на "понравится-не понравится", а просто потому, что хочется об этом спеть. Очень сильно в этом на меня повлияло творчество Башлачева. Человек гитарой и словом, даже без "голоса" в вокальном понимании рисовал такие глубокие картины этими скупыми красками, что казалось, если добавить туда еще что-нибудь, то все потускнеет и опошлится. Это меня потрясло и перевернуло раз и навсегда мое отношение к сочинению песен.

Зимой 1992 года, в самый разгар "Крёстных Отцов" я собрал все свои "песни под гитару" в первый сольный альбом "Хозяин Своего Горла" (Название я позаимстовал из рассказа Юрия Мамлеева, которым тогда зачитывался). В альбоме было 22 песни, из которых половина потом была исполнена и записана "Крёстными Отцами".
Через год при участии Сергея Кобачкова и Димы Чернова было записано несколько песен, в перемежку с поэтическими вступлениями. Эта запись получила название "Нездешние Забавы".
В 1994 году песен было так много, что из них получилось два альбома, "Песни Для Птички" и "Всё, что осталось".
В следующем, 1995 году открылась пора "ремейков". На студии одесской радиостанции "Глас" мы с Сергеем записали десятку "наиболее востребованных" моих песен, половина из которых прочно закрепилась в репертуаре "Крёстных Отцов". Эту запись я, не мудрствуя, так и назвал “Глас”.
Песни 1996-1997 годов, как и некоторые более ранние стали программой выступлений группы "Старый Нектар". На стыке этих годов я, находясь в гостях у друга (Дениса Трегубова) в Комарово, просто ради хохмы напел несколько своих "шлягеров" на магнитофон "мыльницу". Ребята окрестили эти записи "Комаровским альбомом", а я и не возражал...
Весной следующего года, будучи в Комарово уже не гостем, а "ответственным квартиросъемщиком" я так же на кассетник записал весь новый материал, в результате получился альбом "Молитва Безбожника". Осенью того же года я напел на магнитофон редко исполняемые мною песни и назвал эту запись “Редкое и Забытое”, после чего затих.
Видимо неспроста в рок-н-ролле у многих рок-звезд есть планка 27-ми лет - "возраст смерти". Нечто подобное произошло и со мной в 1999 году, когда мне исполнилось 27. Моя музыка и я вместе с ней зашел в тупик, оглох и ослеп, подошел к краю, за которой пропасть, и я шагнул в нее, и пропал.

Перед "смертью" я посетил Крым, провел там пол-года, тщетно пытаясь реанимировать "Крёстных Отцов", но это, увы, было не суждено. На миллениум я снова оказался в Питере и отлёживался в прохладе его снегов, ни к чему не стремясь и ничем не занимаясь в течение одного года одного месяца и одного дня.
А потом оттаял и воскрес. Но это был уже не тот брюсовский "юноша бледный, со взором горящим". На его место пришел строгий, сосредоточенный на текущих задачах молодой человек, отдающий себе отчёт в своих возможностях и желаниях. Вобщем-то, потерявший крылья, но отрастивший жабры, что бы это ни значило.